Автобус тряхнуло, посыпались монеты, и двое мужчин, опустившись на корточки в проходе и придерживаясь за спинки сидений, принялись собирать мелочь. Две разнокалиберные руки, двумя черепашьими головами выбравшись из манжет рубашек и рукавов пиджаков, поглощали тусклые подобия лун и солнц, отделяя их от рифленого черного пола. Затем господа распрямились, одна рука ссыпала собранное, другая – приняла. Встретились глаза, состоялся обмен: «Очень признателен!» (благодарности), – на: «Ну, что вы?» (автобусное благородство). Оба остались друг другом довольны. Обоих в автобусном приключении окатил фонтанчик веселого настроения, вечный спутник путешествия за границей.
Через полчаса один из них разглядывал стройный орган в соборе, другой – отряхивал одежду после того, как упал, задетый локтем посыльного на мотороллере. В соборе был тот, у кого выпала мелочь, отряхивался другой, который помогал ее собирать.
Как бывает с грехами и воздаянием, равновесие счастий и неудач, добрых дел и неосторожного вождения на сей раз обернулось именно такой архитектурой устойчивости.
То же время отмечено рождением двух новых цивилизаций: одной – в подвале дома, хлопотливой, мышиной, вызывающей беспокойство; другой – простудного характера – перчащей в горле и приведшей к кашлю. А также постучалась во входную дверь соседка – жаловаться на нелицеприятные высказывания о ней моей матери.
А есть ли и в подвальных шорохах, кашле и жалобах элементы баланса? Нет, отсутствуют. Имеет ли они отношение к обнаруженному ранее равновесию? Никакого, а только призваны служить ему обрамлением, должны оттенять его.
Я объяснил все это матери, и она не назвала мои рассуждения потугами вышибленных мозгов, потому что она мне – мать.