Высокий, метров семнадцати ростом, человек склоняется к моему лицу, чтобы лучше слышать мои раздраженные ответы ему. Но все равно приходится задирать голову к его физиономии, здоровенной и вопросительно сморщенной. Я раздражен, потому что – ну, сколько же можно спрашивать?
У меня уже начинает болеть шея. Между шеей и спиной, я чувствую, образовались уродливые складки кожи, и воротник рубашки упирается в совсем недавно остриженный затылок, а он все никак не может понять, как ему пройти к кладбищу, где, как он утверждает, похоронен его дядя. Думаю, когда он наконец доберется до нашей громадной, но тесной юдоли скорби, никаких проблем с поиском могилы там у него не будет, если его дядя был такой же длины, как он. Отвели, наверно, под его дядю половину ряда.
Какой же он нудный – уточняет и уточняет, вяжется, вяжется и никак не отстанет: «А потом куда, а затем как?» В таких случаях выясняют у одного встреченного человека первую часть пути, у другого – следующую, и т. д. А этот все вытягивает и вытягивает сведения, солитер этакий, кажется, никогда не отстанет со своими расспросами.
– Нет, не пришлось знать вашего дядю, – отвечаю ему. – Он что, тоже был рослым мужчиной?
Ей-богу, похудею минимум на килограмм после беседы с ним. Но вот, кажется, понял наконец, что надоел мне. Почувствовал. Отвязался.
Вон он – идет в своих несуразных башмачищах. Повернул направо, как я ему объяснил. Выискивает, у кого бы еще спросить. Говорящая жердь. И голос такой – как у крупного человека, но по густоте своей тянет все-таки не на семнадцать, а только примерно на два с половиной погонных метра.
«Мой дядя, мой дядя...» – изобразил я его манеру говорить большому черному горбатому джипу, припаркованному на обочине рядом, и полюбовался разделенным надвое отражением своего лица: подбородок и рот двигаются, кривляются («мой... дь-я-дь-я...») на полированной черной дверце, а нос, глаза и лоб – глядят из тонированного стекла и будто бы поверх моей настоящей головы – в небо.
Я подумал: пойти за ним, посмотреть, что будет дальше, или – ну его? Решил – ну его, сел в этот самый джип, потому что он мой, и поехал на рынок. Мне нужно было там купить два пучка свежего сельдерея.