Всю ночь жгли костры. Иногда звучали выстрелы.
«Это дети швыряют патроны в огонь», – догадался я и решил записать сына в танцевальный кружок.
Утром я разыскал школу танцев. Меня опередили две
женщины. Учительница, маленькая и юркая, схватила первую мамашу и закружилась с ней в танце.
«Ага, матери записывают дочерей, а отцы – сыновей», –
догадался я.
- Замечательно! – сказала учительница-пигалица и сделала отметку в журнале.
Теперь она схватила вторую мамашу, но та только подпрыгивала на паркете.
- Ну ничего, – сказала танцевальная дама и что-то долго
писала в журнале.
Теперь она подскочила ко мне.
- Не собираюсь танцевать с вами, – сказал я, насупившись.
- А как же я узнаю, есть ли у вашего сына наследственная
склонность к танцам? – Учительница в наигранном удивлении развела руками.
Я смотрел на нее и не отвечал.
- Ну ладно, – сказала пигалица и, убежав, вернулась с
иголкой. Ловко, словно в маленькую подушечку для иголок
на покое, она воткнула иглу мне в нижнюю губу и, когда кончик иголки вышел наружу, принялась обматывать вокруг нее нитку.
Пока она это делала, я боялся шевелиться, но когда закончила, я спросил:
- Зачем это? – Странное дело, оказывается, иголка с ниткой в губе совершенно не мешают мне говорить.
- А зачем Аврам поднялся из Ура Халдейского и пошел в
землю Ханаанскую? – спросила она.
- Чтобы стать Авраамом, – ответил уверенно я.
- Ну, вот – спокойно и рассудительно сказала ученая пигалица и сделала легкое па.
- Немедленно выньте иголку из моей губы, – потребовал я.
- Куда же я ее дену? – удивилась танцовщица.
- Пришпильте к моей рубашке.
- Ладно, – согласилась она добродушно.
На моей белой без кармашков рубахе с очень жестким
красивым воротником, на груди (где сердце), иголка с обмотанной вокруг нее голубой нитью выглядела настоящей орденской планкой.
Я шел домой и был очень горд собою – мой сын будет
уметь танцевать!